− Николай, насколько я знаю, Вы закончили СГМУ. Как так получилось, что фотография стала профессией?

− Да, я закончил там факультет социальной работы. На втором курсе пришёл в редакцию вузовской газеты «Медик Севера» и сказал, что мне не нравится, как выглядит издание, мол, там не хватает материалов о студенческой жизни, фотографий. Редактор газеты посмотрела на меня, мальчика-зайчика, и сказала: «Умный!? Садись и делай». Я ответил, что не умею, на что услышал: «Научим». Так я начал осваивать разные навыки: сначала вёрстку, потом учился писать. А фотографировать научил отец. С первого класса у меня был фотоаппарат «Смена», потом «Зенит». Фотографировал студенческие мероприятия.

− Как же Вы «заболели» северной пейзажной фотографией?

− Все, кто приезжает Арктику, возвращаются в город и начинают дико скучать по той нетронутой природе. Ни один парк с тропинками и музей под открытым небом не заменят человеку дикой природы.

Бороздить арктические просторы с камерой в руке Николаю не в первой. Но впечатления каждый раз неповторимые. На острове Хейса он провёл полтора месяца. С фотоаппаратом не расставался ни на минуту. И не зря.

− Я часто провожу фототуров и у тех, кто никогда не ночевал в палатке, первые неудобства быстро сменяются восторгом. Эти впечатления ярче, чем полученные от любого современного блокбастера. Одно дело — выдумку смотреть, другое — правдивую красоту. Если я в городе просидел месяц, меня начинает колбасить. Я встаю и куда-нибудь еду. Тем более, что в Архангельской области не так сложно найти красоту природную.
Поэтому, когда создавался национальный парк «Русская Арктика» я понимал, что я должен работать именно там. И первое, что сделал, когда вернулся в Архангельск — пошёл в визит-центр и попросился на работу. Меня взяли в отдел экологического просвещения. Главная моя задача рассказывать всем и вся про национальный парк и Арктику. В полевой сезон я езжу в экспедиции как фотограф или с группами как инспектор, охраняю парк и смотрю за соблюдением природоохранного законодательства. Работа мечты!

− Как долго длятся экспедиции?

− Первая поездка была месяц. В 2014 году я ездил как инспектор, мы смотрели за соблюдением законодательства во время чистки на острове Хейса, там пробыли два месяца.

− Там же так холодно!

− Это вопрос фанатизма. Всё-таки Арктика это для фанатов раз, и за редким исключением — не для девочек. Потому что они нежные существа и их жалко (улыбается).

− В Арктике очень сложно фотографировать — много льдин и снега, от которых свет отражается, большая влажность, низкие температуры... Как Вы с этим справляетесь?

− Все минусы каждого места стоит сразу переводить в разряд эксклюзива. Там большая влажность, по ощущениям — 150%. Рядом море, туманы и камера всё время запотевает. Пусть снимки будут с дымочкой, это передаст атмосферу. Когда я ездил с National Geographic смотрел одним глазом на профессионалов и думал, а как они с этим борются. Они и не борются, просто используют погодные условия. Холодно? Нужен дополнительный хороший зарядный блок. Сам мёрзнешь? Терпи. А куда денешься? Всегда когда холодно, вспоминаешь, что придёшь в тёплое помещение, высушишь одежду, у тебя будет горячая еда.
Ну ладно, сейчас ты замёрз, уши отмерзают, пальцы на ногах не чувствуешь, и думаешь, а как сто лет назад Нансен жил? Грубо говоря, они взяли моржовые шкуры, накинули на бревно и провели там полярную ночь. Думаешь об этом и понимаешь, что у тебя ещё всё хорошо. Путешествия на корабле мы в шутку называем пионерлагерем.

− Какое оборудование с собой носите? Наверное, две камеры...

− Да, ты правильно начала, нужно всё задублировать. В среднем это 15 килограмм...Лучше не одна камера, а три. Если техника продублирована, то ты себя увереннее чувствуешь. Даже если что-то уронил, сломал, утопил, понимаешь, что есть ещё на что снимать. Особенно если уезжаешь на два месяца.

− Сейчас техника очень дорогая... Жалко топить-то.

− Когда меня в 2013 или в 2014 году отправляла жена, она сказала «Коля, если не дай бог, лодка перевернётся, технику не спасай, пусть тонет. Сам возвращайся!». В Арктике стоит вопрос выживаемости техники, когда надо загрузиться в лодку, потом выгрузиться и при этом всё трясёт, потом походить по грязи в непогоду. Свою камеру я бил об камни и в воду окунал. А когда у тебя на плече ружьё, на втором — штатив, на шее — фотоаппарат, а за спиной рюзкак, то каждый грамм становится очень важным.

− Ружьё?

− Да, для безопасности по Арктике надо обязательно с ружьём ходить. Самая большая проблема — медведи.

− Что больше всего вызывает восторг в Арктике?

− Белые медведи, конечно, главная фишечка. В том году, когда я жил два месяца на острове Хейса я поставил перед собой задачу предать движение. В Арктике всё двигается, а фотографии статичны. Я занялся тогда созданием таймлапсов. Дикий восторг у меня вызывают арктические облака. То как охлаждается воздух и по леднику скатывается туман.

Ты можешь наблюдать один и тот же айсберг несколько раз кружащимся по заливу, меняющим форму, подтаивающим. Арктика — кухня погоды, здесь образуются фронта. Смотришь — чистое небо. Опа! Точка белая. Опа! Она уже не белая и клубится, и куда-то полетела. У кого-то, значит, будет ураганчик, дождик или снег.
За этим можно наблюдать часами, надо только найти хорошую точку, одеться потеплее и залипаешь. На Земле Франца Иосифа большинство островов вулканического происхождения, формы красивые, сидишь и смотришь как мимо летят облака. С помощью таймлапса можно передать всё это так же как ты видишь, это интереснее чем отдельный снимок.

− Вы в детстве мечтали поехать в Арктику?

− В нашем детстве, а мне 36, в 80-х годах тема Арктических путешествий, шхуна «Запад» целая стояла, Северный морской музей был другим, нам рассказывали про тех капитанов, которые у музея стоят и многие люди были ещё живы. Тогда все хотели стать капитанами, моряками. Спасибо отцу, у меня дома была большая библиотека по северу, которой я зачитывался, я вырос на этих книгах, и это повлияло на меня.

− Не разочаровались?

− Наоборот! Когда книг зачитаешься, ты потом будто там и был.

− В Арктике живут героические люди. Вы в этом убедились?

− Я уже сказал про оленеводов, что у них каждый день — борьба с природой, маленький подвиг. В тундре ещё ягоды растут, хоть и вечная мерзлота, но олени бегают. В самой Арктике людям с советского времени старались создать условия, домики построить.

Летом светло, а осенью-зимой темно и за дверью может подстерегать медведь. Люди, которые там находятся и не сбегают, вызывают максимум уважения. У метеоролога вахта год. Они по желанию едут и не хотят уезжать, не смотря на то, что зарплаты там уже не сказочные. Примеряю на себя, смог бы и хотел бы я там провести зиму. Нет!

— Как считаете, у пейзажной фотографии в России есть рынок?

— Я сам выпускаю наборы открыток, календари. Снимки пользуются спросом для альбомов про Архангельскую область и их любят во многих фотобанках, потому что это эксклюзив. Далеко не каждый может поехать фотографировать Арктику. И кому как с погодой везёт. С учетом возможного потепления каждый айсберг идёт на пересчёт.

— Кстати, все говорят о глобальном потеплении. Оно в Арктике ощущается?

— С моей первой экспедиции стало холоднее. В 2013 году мы путешествовали по архипелагу, без проблем, льда и заторов достигли всех точек. А в этом году не смогли посетить ни на Хейса, ни на Чампа, потому что там были очень сильные льды. Невозможно было высадиться без самолёта. Хотя все говорят, что уменьшаются ледники и климат становится теплее.

− На «плавучем университете» Вы были на борту со студентами? Понравилось?

− Я ещё не настолько старый, чтобы отделять себя от студентов. К тому же в рамках фотошколы постоянно общаюсь с молодёжью, поэтому могу найти общий язык. Да и половину участников знал. Коллектив АПУ уже сложившийся, из настоящих фанатов, поэтому есть общие темы. Народ, который ездит в такие экспедиции, изначально расположен на общение. Многие хотели делать хорошие снимки, и я помогал. Трудно ехать в Арктику и не взять с собой фотоаппарат, не захотеть фотографировать. Даже люди, которые ехали не в первый раз, бежали и фотографировали. А тем, для кого это первая экспедиция, я завидовал, самому хотелось, как говорится, развидеть и забыть, чтобы снова ощутить то впечатление, которое произвела на меня Арктика. Иногда даже подсматриваю за новичками, чтобы «своровать» у них свежую идею.

− А ты помните, сколько гигабайт фотографий Вы привёзли из первой поездки?

− Очень много! В Арктике вообще фотографируешь по максимуму, понимая, что ты там можешь снова не оказаться. Поэтому 50 картинок каждого цветочка, каждая льдинка — 100 картинок, а уж если встретил медведя, то и все 500. Хорошая погода — фотографируешь, плохая — тем более, потому что это эксклюзив. Попробуй-ка снять красиво плохую погоду!

− Чему сложнее всего научится в фотографии?

− Не лениться. И продумывать съёмку изначально. Бывает плохая погода и думаешь, а зачем я буду гробить фотоаппарат? Надо себя пересилить, достать фотоаппарат и идти. Иногда нужно вставать ночью. Например, если я хочу снять закат, рассвет и между ними звёзды, значит надо дождаться десяти, потом проснуться в 4, а потом в принципе проснуться. Должна быть мотивация. Приходится терпеть, потому что ты стоишь, мёрзнешь, видишь на небе просвет и понимаешь, что будет красивый свет и надо ещё ждать 15-20 минут ради кадра.

− Николай, где ищете вдохновение?

− Внутри себя и в самой природе. Когда куда-то приезжаю, будь то Арктика, Кенозерский парк, Соловки, я действительно люблю это место и оно само как-то получается. В фотографии, в живописи и ещё в кинематографе. Фотограф не может не смотреть работы других фотографов. У тебя должно быть внутри какое-то жжение сделать круче, либо по-другому.

Самое излюбленное место съёмки у Николая - это, пожалуй, крыша. Он почти Карлсон, только без пропеллера: заветные снимки порой достаются немалыми физическими нагрузками.

- Как часто приходится подниматься по лестницам ради хорошего снимка? - Постоянно приходится подниматься, потому, что постоянно есть какие-то задумки. Пришлось освоить где-то 40 архангельских крыш. И к сожалению, не всегда есть лифты, потому что это стройки. Однажды, за день поднялся пешком на 40 этажей.